Сардангро
Сейчас уже мало кто помнит, что в сороковых годах далеко на севере нашего района находился посёлок золотодобытчиков Джаян, а на самой границе с Якутией – оленеводческий посёлок Угагли. Никаких дорог туда не было, а все грузы завозили на лошадях да на оленях. В тех далёких краях есть речки Олонгро и Сардангро. Не знаю, что означают их красивые поэтические названия, но звучат они как песня, исполненная на неведомом языке.
Сейчас в районе речки Олонгро работает драга прииска “Дамбуки” и туда, за более чем сотню километров, проложена дорога. Ходят автомобили, но... пропала романтика сороковых годов. Жаль.
В 1946 году на речке Сардангро было открыто богатое по тем временам месторождение золота. Как водится, из всех ближайших посёлков туда стали направлять людей, в основном молодёжь. Мне исполнилось 15 лет и я работал на гидравлике в посёлке Красноармейском в 20 километрах от Дамбуков. Меня-то и было решено отправить на новое месторождение. В то суровое послевоенное время отказываться от таких направлений было нельзя. Производственная дисциплина была очень жёсткая. Да и распределение продуктов тогда ещё было по нормам. Душу грело лишь то, что мне пообещали через месяц прислать замену. И я поехал. До Кировского меня отправили на лошади, запряжённой в телегу. Из вещей, кроме телогрейки, ничего не было. Дорога была разбита, и весь путь мы с возчиком проделали пешком, потому в посёлок въехали уже в сумерках. Заехали в конный двор, а переночевали в той же телеге, укрывшись брезентом.
Рано утром на конный двор пришёл начальник участка Иван Синковский, полный, невысокого роста, строгий человек в полувоенной форме и с раскатистым командирским голосом. Прочитал моё направление и приказал: “Сегодня же утром отправляйся на Сардангро”.
Возле магазина возчики-татары грузили обоз мукой и продуктами, которые направлялись на новый участок. Иван Павлович наказал им взять меня с собой. В путь тронулись уже после полудня. Дорога была ещё хуже той, по которой я ехал накануне. Все шли за повозками, то и дело помогая лошадям вытягивать их из топи. К вечеру подъехали к берегу реки Иликан и по перекату перебрались на противоположную сторону.
На берегу стояла изба, в которой вместе со своей семьёй жил лесник. На печке во дворе варился ужин. В этот день он убил медведя и пригласил всех прибывших отужинать с ним. Возчики о чём-то поговорили на своём языке, засмеялись и отказались. Но я изрядно проголодался и с удовольствием разделил трапезу с лесником. Ни до этого случая, ни после мне не доводилось есть медвежатину. Но прошли десятилетия, а вкус её помню до сих пор.
Татары натянули над телегами брезент, напились чаю и улеглись спать, а мне лесник ещё долго рассказывал, как он убил медведя, а потом о других приключениях на охоте. Наверное, он соскучился по собеседнику и отводил в беседе душу.
Рано утром возчики запрягли лошадей и обоз тронулся в путь. Дорога становилась всё хуже и хуже, но к вечеру добрались до крохотного посёлочка Джаян. Затерявшийся в тайге, он притулился к склону каменистой горы и выглядел мрачно. Но там жили люди, добывали золото…
Только на третий день пути мы добрались до небольшого барака, срубленного из не ошкуренных брёвен, покрытого дёрном и марлей вместо окон. Рядом горел костёр, а вокруг него сидели ребята. Многих из парней я знал.
– Ну, что? Тоже на богатое золото прислали? – смеялись они, завидев меня. – Иди пока устраивайся на ночлег, а завтра мастер скажет, где будешь жить и работать.
В бараке на нарах лежало влажное сено, пахло плесенью, но за дорогу я так уморился, что упал пластом и проспал до самого утра.
Утром пришёл мастер. Принес хлеб. “Новенький?” – спросил он. Отрезал и мне краюху.
– Будешь пока работать с маркшейдером, – определил он мне участок работы. – Просеку рубить.
Маркшейдер, пожилой, угрюмый человек с покалеченной на фронте рукой, вручил мне топор, рейку и мы пошли рубить просеку. К обеду подошли к небольшому ручейку, поели хлеба, запили чистой холодной водой и отправились на марь поесть голубицы. Стали собирать ягоду, а скоро заметили, что мы здесь не одни: кто-то невдалеке тоже собирает ягоду. Но здесь же никого не может быть! Вдруг почти рядом с нами на задние лапы поднялся огромный медведь. Он с удивлением уставился на нас, а мы, с оцепенением, – на него. Кто первым испугался, сказать не могу, но медведь оказался благоразумнее. Опустился на передние лапы, а потом, ускоряясь, стал убегать от нас.
– Всё, пошли обратно, – придя в себя, выдохнул напарник, и мы быстро отправились к нашему бараку.
Обратно шли под моросящим дождём, который всё усиливался. Потом он стих, но напитанный влагой дёрн нашего барака ещё долго напоминал о прошедшем дожде капающими с потолка каплями.
Ночью у меня поднялась температура, а утром пришла медсестра и сказала: «Нужно ехать в Кировский, в больницу».
Тем же обозом, на котором я прибыл, отправился обратно, так и не увидев речки Сардангро, которая осталась в моём представлении загадочной и прекрасной.
Георгий Пичугин.
"Зейские Вести Сегодня" © Использование материалов сайта допустимо с указанием ссылки на источник


Подробнее...