Для того чтобы оценить степень деградации дороги, желательно ездить по ней не слишком часто. Тогда увиденное сравниваешь с тем, что сохранилось в памяти, и все изменения, которые появились за прошедший период, становятся очевидными. Такой вот безошибочный индикатор.

Не был год на снежногорской дороге, а недавно проехал и могу с уверенностью утверждать, что она стала хуже.

В каждом регионе свои обычаи. Например, в Зейском районе с давних пор существует правило отмечать провалы в мостовых настилах ветками. Провал вот он, перед глазами, веток – пруд пруди. Обломил любую, поставил торчком в провал – вот тебе и метка-предупреждение другим водителям. Получается дёшево и сердито.

После наводнения 2013 года, когда из федерального бюджета профинансировали строительство новых мостовых переходов на дороге Зея – Снежногорский, затеплилась надежда, что отныне и на долгие годы не будут мозолить глаза эти тычки на дорогах. Ошибся. Пришлая подрядная организация построила мосты, правда с отставанием от графика. Но дело даже не в этом, а в том, что новых мостов было возведено катастрофически мало. В результате на дороге осталась масса аварийных участков, где вместо труб под дорожной насыпью – прогнившие и продавленные настилы, из которых торчат ветки.

Когда ехал в сторону Снежногорского, начал было считать эти «предупреждающие дорожные знаки», фотографировал, но потом понял, что это дело пустое. Их много, да к тому же они, как близнецы-братья, похожи друг на друга.

Но если бы речь шла только о тех сооружениях, построенных лет 40 назад, которым пришло время ветшать. Но ведь и мосты, возведённые пять лет назад, выглядят не лучшим образом: просевшие настилы, провалившаяся насыпь в месте примыкания дорожного полотна к настилу. Для грузового транспорта перепад в десяток сантиметров – не препятствие, но для гружёной легковушки, которые сейчас сплошной вереницей движутся в сторону вожделенных «золотых песков», всё может обернуться нешуточной аварией. Мостовые переходы узкие, и здесь непросто разминуться даже двум малолитражкам, а если встретятся два солидных джипа или легковой автомобиль с грузовым? Кто кого должен пропустить? Ни один мост не оборудован дорожными знаками, определяющими приоритет движения транспорта. Нет ни одного указателя предельной нагрузки на ось.

Кстати, по поводу предельной нагрузки. О ней никто никогда всерьёз не задумывался, если не считать пространных рассуждений в администрации Зейского района об установлении постов весового контроля и взимания платы в виде компенсации за продавленные дороги и мосты. Как и следовало ожидать, тогда рассуждения не закончились ничем. В результате по дороге, которая содержится за счёт муниципального бюджета, ездят все без ограничений.

По снежногорской дороге круглогодично движется большегрузный транспорт. Особенно интенсивно движение зимой, когда в сторону БАМа идёт грузовая техника с оборудованием для различных предприятий. Стоит ли удивляться тому, что мосты, которым от роду пять лет, – развалины? Удивительно не то, что они так выглядят, а то, что ни один из них пока не рассыпался под запредельной нагрузкой. Но это непременно произойдёт, тут дело времени.

– Прошлой зимой, – рассказывает глава Снежногорского сельсовета Наталья Седых, – со стороны Зеи приехала четырёхосная громадина «Хова» с крупногабаритным грузом. Эта машина даже развернуться не смогла в посёлке. Так и прогудела прямым ходом до ледовой переправы. Как водитель проехал через все наши мостики на дороге? Какой ущерб нанёс всем этим сооружениям, которые не рассчитаны на такие нагрузки?

Особая тема разговора – повороты. Местами они очень крутые, но из-за густой растительности, которая подступает прямо к краю дорожного полотна, ни один из них не просматривается. Поскольку дорога очень узкая, водителям нередко приходится ехать по одной-единственной колее, а потому выезжать (если так можно выразиться) на «встречную полосу» дороги. Что ждёт водителя за поворотом: свободный проезд или летящий в лоб встречный автомобиль, – непонятно до самого последнего момента.

Но при таком плачевном состоянии дороги нельзя валить всю вину на тех, кто её обслуживает. Нужно раз и навсегда понять, что состояние любой дороги находится в прямой зависимости от тех денег, которые вложены в её ремонт и содержание. Если для приведения трассы до нормативного состояния необходимо 300 миллионов рублей, а выделяется на всё в сто раз меньше, то чего же ждать от подрядной организации. Чуда? Но чудес не бывает, и в результате мы имеем то, что имеем.

Вот трасса Зея – Снежногорский, которая существует вопреки всем нормативам, предъявляемым к обустройству и содержанию автодорог с грунтовым покрытием. На ней нет полосы отвода, лишенной кустарника и деревьев, нет кюветов, нет обочины… Теперь представим грейдериста, которому поставлена задача провести грейдирование участка этой дороги. Для того чтобы придать полотну заданный профиль, машинист грейдера должен настроить отвал таким образом, чтобы этот самый профиль сформировать. А как прикажете это сделать, если вплотную к дороге 15–20-летние деревья. Вот и получается вместо кювета жалкая борозда, процарапанная отвалом впритык со стволами деревьев. Ясно, что задачи водоотведения она не выполняет, а лес, подступающий к дороге, задерживает влагу. В итоге дорожная насыпь переувлажнена и все попытки привести трассу в нормативное состояние обречены на провал.

Зимой положение ещё хуже, так как из-за кустарника и деревьев очистить дорогу от снега практически невозможно.

Для того чтобы привести её в порядок, необходимы большие капитальные вложения, и прежде всего для очистки от деревьев и кустарника полосы, прилегающей к дороге.

Сейчас на 67 километре начато строительство нового моста. Ведут его специалисты предприятия, руководимого Лечи Бакриевым. До 15 сентября взамен разрушающихся должно быть построено ещё два моста. На этом же участке ведётся очистка от придорожной растительности. Средства выделены на вырубку деревьев и кустарника на участке менее одного километра. Работы активно ведутся, срубленные деревья и кусты укладываются на обочину.

«А вот что делать с ними дальше, никто не знает, – рассказывает Лечи Лёмавич. – Конечно, их нужно убирать с дороги, где-то складировать, а зимой сжечь. Но денег на вывозку срубленного не выделено. Сейчас пытаюсь добиться решения этого вопроса, но пока безрезультатно».

Заметьте, речь идёт о каких-то 600 метрах. А что делать с оставшимися 80 километрами? Возьмётся ли кто-то за решение этой глобальной задачи? Сомневаюсь.

Григорий Филатов.

Фото автора.